Богдан Сташинский: Ликвидация Бандеры и предательство КГБ

Имя нашего сегодняшнего героя помнят многие. Именно он убил Степана Бандеру. Но мало кто знает, что после устранения лидера украинского националистического движения он убежал из СССР и сдался в руки американцев. А дальше его след потерян. О том, что происходило после его побега на запад, остались лишь легенды. Семён Извеков решил разобраться в запутанной биографии одного из самых успешных наёмных убийц КГБ и рассказать о ней. Так же в этой публикации читайте дополнительные материалы от нашей редакции, они о том, как сложилась судьба Сташинского после бегства на Запад.

Талантливый агент и убийца

Богдан Николаевич Сташинский родился в 1931 году на Львовщине в семье крестьян. В те годы эти земли входили в состав Польши. Власть пыталась искоренить украинскую культуру и запрещала говорить на родном языке, закрывала храмы или обращала их в костёлы, сгоняла особо недовольных Пилсудским в концлагеря. Один из таких лагерей был возле Борщовичей — родного села Богдана.

Западные украинцы не смирились с подобной участью и боролись как могли: создавали кружки революционеров и стреляли в министров. Координировали борьбу из Вены через ОУН (Организацию украинских националистов). Отец Богдана Николай был одним из лидеров сельской «освиты» (просвещения), подпольно помогал в борьбе с поляками. Сёстры Богдана, по разным данным, активно участвовали в работе ОУН. Сам Богдан также разносил листовки, собирал деньги на борьбу и укрывал борцов с польской властью.

Несмотря на сложную жизнь Богдан окончил школу. Он хорошо бегал и стрелял, очень любил читать книги о героях прошлых лет, ему легко давались языки. Пережив войну, Богдан отправляется во Львов, столицу одноимённой области Украинской ССР. Семья хотела, чтобы он выбился в люди, а там уже и Украина станет вольной. В 1948 году Сташинский поступает во Львовский пединститут.

В 1950 году студента стало прорабатывать КГБ. Зачем им был нужен юный выходец из львовского села? Дело было не в нём, а в отце и сёстрах, которые продолжали помогать отрядам бандеровцев. Сёстры были осведомителями УПА — Украинской Повстанческой Армии — на Львовщине. Они были ключом к полевым командирам, досаждавшим советской власти. Несмотря на поражение в войне, украинские националисты оставались весомой силой в регионе, убивали партийных чиновников, сжигали села и даже покушались на первых лиц УССР. Советская власть искала ключи к этой тайной армии, а получить их можно было только через выходцев из Западной Украины.

Чекисты решили сделать Богдана информатором. Как гласит легенда, однажды Сташинский ехал в трамвае на учёбу без билета, за что контролёр попытался оштрафовать третьекурсника. Но денег у студента не было, и пришлось сдать его в цепкие лапы милиции. Узнав, кто этот школяр, следователь быстро приступил к вербовке. Сначала его били и угрожали. Но выяснилось, что давить на Сташинского не придётся — взгляды семьи на национальное будущее украинцев он не разделял, а перспективы работы на ЧК ему очень нравились в плане карьеры. Возможно, Сташинского всё же заставили работать угрозами — КГБ мог выслать его с семьёй в Сибирь. Одно не исключало другое, ведь ещё Троцкий любил брать заложников.

После вербовки Богдан по заданию вернулся домой и заявил родным, что теперь якобы «поддерживает Бандеру и хочет бороться с москалями во Львове». Сестра Мария быстро свела брата с Иваном Кармелюком — своим женихом. Он скрывался в лесах, так как воевал в дивизии СС и недавно помогал вермахту, но рассчитывал на скорую победу и изгнание советской власти. Брату невесты Кармелюк поведал многое о борьбе.

Первым заданием для Богдана было расследовать, кто убил писателя Ярослава Галана. Тот был ярым коммунистом и атеистом, членом КПСС, часто оскорблял Ватикан. Кто-то зарубил его топором. Возможно, это была месть за богохульство. И Сташинский приносит в МГБ информацию, что Галана убили студенты «Львовской Политехники» — Лукашевич и Стахур. Чекисты подтвердили, что это правда и расстреляли их.

После Сташинский раскрыл целую подпольную ячейку ОУН во Львове, о которой агентура ничего не знала, хотя она планировала теракт. За активную работу по итогам 1950 года он получает тысячу рублей — немыслимые деньги, которые тратит на подарки родным.

В 1951 году силовики решают убить Кармелюка и его отряд. Богдан возглавил эту спецоперацию. Милиция якобы «арестовывает» Богдана, но он «бежит» домой и рассказывает родным, что ему надо срочно уйти в леса с бандеровцами. Верный Кармелюк укрывает парня у себя в землянке и вводит в банду. Сташинский ходит с отрядом по лесам и полям, передаёт шифровки чекистам с именами и биографиями.

Год спустя в рапорте Богдан напишет:

«В банде я пробыл три месяца. Официально числился рядовым боевиком, но в действительности занимал положение другое… Со стороны Кармелюка мне было оказано полное доверие… Я несколько раз писал во Львов письма сотруднику, с которым работал. Кармелюку говорил, что пишу эти письма к девушке, но сам он ни разу не поинтересовался, что я пишу и почему не обыкновенными буквами, а азбукой Морзе».

Когда информация об УПА была собрана, чекисты передают Богдану план операции по ликвидации Кармелюка. Сташинский якобы убеждает родственника, что они могут поехать к его сестре, милиции не будет. Но на подходе к дому чекисты убивают всю банду.

По завершении операции «агент Олег» Сташинский подаёт многостраничный отчёт. Описывает дома, схроны и чердаки, где ночевали подпольщики, документирует состав семей, их родственные и дружеские связи, составляет досье на каждого их помощника.

В 1951 году за заслуги Сташинскому доверили командовать отрядом «Тайфун». Его задача была выявлять недобитых бандеровцев на западе Украины.

Часто чтобы расколоть очередного боевика УПА, спецслужбы разыгрывали «спектакли». Выбирали одного из членов банды, которого арестовывала пара милиционеров. Затем Сташинский в форме УПА холостыми выстрелами «убивал» стражей порядка и забирал пленника себе. Он рассказывал Сташинскому всё, что знал о положении в подполье, писал имена. После приезжала машина милиции и забирала обманутого борца за Украину.

Но у Богдана начались проблемы. Участники УПА приговорили его к смерти как предателя. Жить во Львове под настоящим именем было опасно — его направили в Киев. Псевдонимы менялись постоянно — Олег, Григорий Мороз, Алексей Крылов.

Тогда чекисты решили сделать из него суперагента, который уничтожит руководства УПА за рубежом — в первую очередь Бандеру и идеолога ОУН Льва Ребета. Богдану на этот момент был всего 21 год.

В Киевской школе КГБ он учит коды, немецкий и польский языки, осваивает самбо, вождение машины и стрельбу. Его натаскивали на работу оперативника: уход от наружного наблюдения, тайники, передача шифровок под видом кнопок. Богдана учат незаметно отдавать документы связным. Много времени ушло на психологическую проработку агента: надо было превратить его в идейного коммуниста, а не мстителя.

Летом 1954 года его внедряют в Польшу как агента «Тараса». Для Сташинского сочиняют биографию: мама-немка, папа-поляк, долго жил в Польше, поэтому такой плохой немецкий, решил вернуться на землю предков. Полгода он живёт в Варшаве и работает шофёром на заводе, после чего ГБ высылает его в Восточную Германию под именем Йозефа Лемана.

Здесь Богдан трудится разнорабочим и «онемечивается» — перенимает местные порядки и культуру поведения. В 1957 году он как господин Леман переезжает в Мюнхен. Его цель — Лев Ребет, идеолог ОУН и главный редактор общественно-политического журнала «Украинский самостийник», противник Бандеры в борьбе за лидерство.

Технология убийства уникальна. Сташинскому выдают пистолет-шприц, выстреливающий парообразной струёй цианида. Микрозаряд пороха разрывал ампулу, и её содержимое попадало на жертву. Оказываясь в лёгких, яд сжимал сосуды и вызвал остановку сердца за минуту. Сам агент также мог погибнуть, поэтому для защиты должен был выпить противоядие в момент выстрела. Опробовав такой пистолет-шприц на собаках в ближайшем лесу, Сташинский убеждается: всё работает идеально. Главный плюс — по симптомам это был скорее инфаркт. Найти цианид в крови было невозможно, он разлагался очень быстро.

В 9:30 12 октября 1957 года, после прибытия в Мюнхен, Сташинский-Леман легко выследил Ребета. Он вышел из трамвая поблизости от работы и вошёл в здание. Поднимаясь по винтовой лестнице на второй этаж, Ребет заметил, что его обогнал мужчина в сером пальто. Когда Ребет был на пару ступенек ниже, Сташинский повернулся и выстрелил в лицо. Он услышал, как Ребет упал, но не обернулся и выбежал вон. Оказавшись на улице, он зашагал в сторону Кёгльмюльбах-канала и выбросил пустой цилиндр в воду. Яда в крови не нашли, поэтому все посчитали, что Ребет умер от инфаркта.

Через два года таким же выстрелом у своей квартиры был убит и Степан Бандера.

15 октября 1959 года Степан собрался ехать домой на обед. Прибыв к себе, он отпустил охрану. Бандера оставил автомобиль в гараже, открыл ключом дверь в подъезде дома № 7 по Крайттманштрассе. Здесь его ждал убийца. Орудие — пистолет-шприц с цианистым калием — он спрятал в газету.

Агент выстрелил жертве в лицо прямо на первом этаже возле почтовых ящиков. Всё прошло тихо, Сташинский, разумеется, убежал и затерялся в толпе через полминуты. Внимание соседей привлёк крик Бандеры, который под воздействием цианида упал на ступеньки и разбил голову. Врачи увезли Бандеру в госпиталь, но тот умер ещё в машине. Причину убийства немецкие врачи тогда так и не установили.

В Москве Сташинского награждают орденом Красного Знамени «За выполнение важного государственного задания в исключительно трудных условиях», награду он получает из рук главы КГБ Шелепина. После ликвидации Бандеры его зарплату повышают до 2500 рублей — когда вся страна получает 120 рублей.

---

Femme fatale

В 1959 году Сташинский приезжает в Москву с молодой женой — немкой Инге Поль. Согласие на брак дал лично Шелепин, ведь это не приветствовалось. В столице Инге не нравилось, она вела антисоветские разговоры, а Богдан обнаружил в квартире прослушку.

По разным данным, Сташинский разочаровался в КГБ в 1960 году, когда жена сообщила ему о беременности. Начальство потребовало сделать аборт, но Сташинский отказал кураторам. Видимо, чекистам он был нужен для новых операций, а спецагент мечтал о тихой московской жизни и подчиняться уже был не готов. По другим данным, разведка принуждает Инге к разведработе в Западном Берлине, но получает категоричное «нет».

Сначала героя хотят проучить за ершистость и нарушение субординации. В 1960 году Сташинскому и Инге закрывают выезд из СССР. В 1961 году Инге добивается разрешения покинуть страну и уезжает рожать в Восточный Берлин к родным. Богдана не отпускают. 10 апреля 1961 года родился первенец пары — Петер Леман-Сташинский. Но, увы, вскоре ребёнок умирает. Виной тому врождённые болезни, а не разведка.

В это же время Шелепин решает, что как некогда легендарный убийца он себя исчерпал. Он хотел остаться в Москве на пенсии. Был план уехать в Лондон, но «доброжелатель с Лубянки» сообщил Богдану, что лучше не стоит.

Непонятно, о чём думал тогда Сташинский, но ясно одно — агент, рисковавший жизнью ради СССР, посчитал себя преданным. Его лишили жены, его сын погиб, а из Москвы не уехать. Последний шанс — пойти к Шелепину и уговорить отпустить в Берлин на похороны сына. «Железный Шурик», так его звали в Кремле, пожалел и отпустил Сташинского.

Возвращаться в СССР агент не собирается. Накануне похорон они с Инге через чёрный ход убегают из дома её родителей и, обойдя слежку агентов КГБ, прыгают в вагон метро. В Западный Берлин их пускают без досмотра. План этого побега был отработан до мелочей.

Беглецов нашли не сразу. В ту самую ночь на 13 августа 1961 года СССР возводил Берлинскую стену. Если бы не это, Сташинского бы поймали ещё в метро при досмотре, но всем было не до этого. СССР и США оказались на грани войны.

В ту же ночь Богдан и Инге сдаются полиции ФРГ. На допросе он рассказал всё о своей работе, о том, как и кого убивал. Западногерманские власти долго проверяют Сташинского, но все его слова подтверждаются, когда в трупе Бандеры нашли цианид.

Вскоре свершится суд, который будет широко освещаться в прессе. Подробности работы КГБ обсуждают в Пентагоне. Советы убивают по всему миру! Удивительно, но самого убийцу начинают жалеть, ведь он палач, которого замучила совесть.

Шелепин в гневе и панике, ему крепко досталось от Хрущёва. Одновременно 17 начальников Сташинского вылетают из своих кресел. Родственников Богдана временно переселяют из родного села, опасаясь мести за смерть Бандеры.

Вдова Ребета в суде называет Богдана винтиком системы и просит не наказывать строго. За два политических убийства ядом в Европе суд выносит мягкий приговор — восемь лет. Через четыре года его досрочно отпустили, и он исчез. Что же было?

По разным данным, Инге решила спасти мужа и обратилась к ЦРУ за помощью. Американцы надавили на немцев и заполучили киллера КГБ. Ему и жене изменили внешность и перевезли в США для работы консультантом в Лэнгли. Другая легенда гласит, что его спрятали на базе ЦРУ в Южной Африке, где он работал в химлаборатории.

Но это лишь домыслы. После 1966 года Нам неизвестна судьба Сташинского после 1966 года. Если Богдан жив, сейчас ему 88 лет.

Неведомым образом лучший агент и герой СССР, убивший двух опасных врагов страны без единой ошибки, смог также успешно сбежать. Что тому причиной — любовь или обида за испорченную карьеру, амбиции или конфликт, также остаётся неясным. Но мы знаем, что он самый успешный агент-убийца нашей страны.

Для более полной картины предлагаем ознакомиться с обзорной статьей о Сташинском из издания Life Magazine, известного репутацией «сливного бачка» ЦРУ, через который американский режим транслировал нужное видение миру среднему гражданину. Посмотрите, как преподносили биографию Сташинского американскому читателю. Автор статьи Джон Л. Стил, глава вашингтонского офиса журнала «Life», написал её ещё до публичного суда над Богданом, на основе информации из «своих источников в американском правительстве», которые в свою очередь получили её от контактов из Германии. Позже пресс-служба ЦРУ будет рекомендовать эту статью журналистам, задающим вопросы по делу Сташинского. [С. 36, The Man with the Poison Gun: A Cold War Spy Story (2016) — книга современного украинского историка Сергея Плохого]

«Убийца, разоружённый любовью»

Джон Стил,
Life Magazine
7 сентября 1962 года, США

Эта история очень интересна с точки зрения морали. Советы годами пытались вытравить из Сташинского всякие человеческие чувства, воспитывая из него выдрессированного робота-убийцу. Это чудовище в человеческом образе они вооружили специально разработанным средством, предназначенным исключительно для бесследного уничтожения.

И тем не менее любовь к своей жене-немке побудила Сташинского порвать с Советами, хотя, как следует из материалов суда над ним, в значительной степени сыграло роль и отвращение, которое он стал испытывать к своим хозяевам. После бегства Сташинский сознался в двух преступлениях, прекрасно понимая, что поплатится долгими годами заключения.

Летним вечером 1961 года в американский разведывательный центр в Западном Берлине позвонили из полицейского участка по обычному делу: человек, представившийся агентом советской разведки, приехал городской железной дорогой в западный сектор, обратился в полицию и требует связать его с американскими властями. Этим отчаянным поступком Богдан Николаевич Сташинский, которого в следующем месяце немецкий суд приговорил к длительному сроку заключения за убийство, покончил со своей карьерой в качестве советского осведомителя, разведчика и убийцы. Как всегда, он точно рассчитал время. На следующий день, 13 августа, Восточный Берлин был отделён от Западного сплошной стеной.

Его бегство, которое в то время не вызвало особого интереса, позволило Западу получить подробные сведения об организации и методах действий советской системы шпионажа. Оно также раскрыло захватывающие подробности двух политических убийств, настолько тонких по замыслу, что по сравнению с ними самые таинственные уголовные дела выглядят просто примитивными. Агент Сташинский оказался исполнителем леденящего душу метода, придуманного советской разведкой специально для того, чтобы избавиться от двух политических деятелей, которые на протяжении многих лет сильно раздражали Кремль.

Ещё задолго до того, как была назначена дата суда, западные разведчики долго проверяли признания Сташинского, пока не убедились, что он действительно бежал, что он не «подсадная утка» в игре контрразведок. Многочисленные попытки советской стороны высмеять показания Сташинского перечеркивались самой реакцией на его бегство: семнадцать ответственных работников разведки были сняты с должностей.

Сташинский, естественно, перешёл на Запад по личным соображениям. Время и обстоятельства обратились против него. Руководство стало подозрительным и установило за ним слежку. Он сделался безработным шпионом с опасными обязательствами по отношению к государству, которому так преданно служил. Оказалось, что на Западе у него куда больше шансов выжить, хотя он и понимал, что придется отвечать на суде за два совершенных им убийства. Более того, бегство на Запад было единственным способом сохранить брак с немецкой девушкой, любовь к которой он ценил намного выше карьеры.

Хотя Сташинский был «безусловно» предан делу коммунизма, ничто в его подготовке с юности в советской системе шпионажа и в его последующей деятельности не давало оснований усматривать в нём безжалостного убийцу. История взлёта и падения его шпионской карьеры не вызывает ни малейших симпатий к нему, но тем не менее это уникальный случай в анналах современной разведки — шпион встречает девушку, влюбляется и отказывается от своего ремесла.

Свою карьеру в советской разведслужбе Сташинский начал с предательства собственной семьи. Сташинские жили в небольшом западно-украинском селе Борщевица и много лет были связаны с националистическим движением. Задержанный милицией за мелочь — ехал без билета в поезде из школы домой, — Богдан быстро попал в тенета КГБ. Услышав на допросе скрытые угрозы в адрес своей семьи, Сташинский тут же рассказал всё, что знал, об их подпольной деятельности. Через несколько месяцев он уже работал на КГБ под агентурной кличкой и принимал участие в уничтожении остатков украинского национально-освободительного движения.

Летом 1951 года он попал в спецгруппу, отряд особого назначения, прибегавший к своеобразной тактике для выявления украинских подпольщиков. Особенно там любили приём, словно позаимствованный из детективных фильмов. Украинца, подозреваемого в связях с подпольем, арестовывали и везли машиной в другой город. По пути машина вдруг «ломалась» поблизости от крестьянского домика, куда конвоиры и вели арестованного на время «починки». В домике располагалась спецгруппа Сташинского, выдававшая себя за украинских партизан. Поднималась стрельба, конвоиры, поражённые холостыми патронами, падали навзничь в лужи куриной крови. Освобождённого арестанта отводили в схрон, где находились другие лжепартизаны. Здесь ему предлагали написать о своей работе в подполье, чтобы впредь партизаны имели основание защищать его. Получив письменные показания о его деятельности, «освободители» вели пленника в «партизанский отряд». Но увы, попадали в засаду, и их хватали советские солдаты в форме, которым оставался и уличающий документ. Команда Сташинского так удачно разыгрывала эту мелодраму, что многие подпольщики так и попадали на расстрел в полной уверенности, что им просто ужасно не повезло.

К 1952 году молодой Сташинский, красавец 21 года, прошёл огонь и воду в тайной полиции и сумел убедить своё руководство в том, что беззаветно предан коммунизму. Его начали готовить к серьёзному заданию на Западе. Следующие два года он проходил интенсивное обучение в Киеве, изучая немецкий и польский языки и осваивая основы разведывательного дела. После успешного окончания занятий в его честь был устроен банкет. Затем Богдана отправили в Польшу, чтобы испытать его способности как агента: ему предстояло обернуться в новую личину, которую ловко разработали под его истинное прошлое и будущие нужды в Главном управлении контрразведки в Москве.

В отличие от прежних псевдонимов, которые ему давали, этот — Иозеф Леман — имел полную биографию. С июня по октябрь 1954 года Сташинский усваивал подробности жизни несуществующего персонажа. Он посещал каждую улицу и каждый дом, которые фигурировали в его легенде. Леман даже изучал производственный процесс на сахарном заводе, где якобы работал подростком. После этой кропотливой подготовки Сташинский уже под именем Иозефа Лемана очутился в Восточной Германии. Он работал листорезом, диспетчером в гараже, который обслуживал советское представительство при правительстве ГДР, переводчиком с польского языка в министерстве внутренней и внешней торговли. Но его шпионская работа была сугубо рутинной и никак не вдохновляла бывшего бойца спецгруппы. Он устанавливал контакты и передавал сведения другим агентам. В Западную Германию ездил рядовым курьером. Как-то его послали в Мюнхен записывать номера всех военных машин, какие встретятся. Он исполнял скучные обязанности и понятия не имел о событиях, которые вскоре перевернут его личную и служебную жизнь.

На танцах в Восточном Берлине он встретил девушку по имени Инге Поль. Когда Иозеф Леман вёл её по танцплощадке, его внезапно охватило чувство, не имевшее ничего общего со шпионажем: он влюбился. Инге Поль, парикмахерша двадцати одного года, никак не напоминала фатальных женщин со страниц детективных романов. Внешность у неё была самая что ни на есть обыкновенная, иногда даже неопрятная. За столом она вела себя, словно волк. Интеллектуальными запросами не отличалась. Тем не менее она была искренне предана своему другу, который без памяти влюбился в неё.

Агент Сташинский дисциплинированно доложил руководству об изменениях в своей личной жизни. Девушку немедленно проверила восточногерманская полиция и установила, что у неё нет уголовного прошлого и она никогда не подозревалась в связях в западными разведками. Начальство сказало Сташинскому, что он может и дальше дружить с Инге Поль, хотя слишком тесные контакты агентов с немецкими девушками не поощрялись. Ему напомнили, что она немка, значит, фашистка, а её отец — капиталист, который эксплуатирует ни много ни мало трёх рабочих в своей авторемонтной мастерской. Богдана предупредили, чтобы он не рассказывал Инге Поль ничего, кроме вымышленной биографии Лемана и того, что он работает переводчиком в восточногерманском министерстве торговли.

Драматический поворот в профессиональной карьере Сташинского произошёл, когда его вызвали в штаб советской разведки в Карлсхорсте, предместье Берлина. Там ему сказали о новом задании: необходимо выследить и ликвидировать двух ярых врагов советской власти — лидеров украинской эмиграции Льва Ребета и Степана Бандеру.

В то время, весной 1957 года, Кремль одолевали неприятности во всех странах советского блока. Волнения в Восточной Германии, бунты в Польше, открытое восстание в Венгрии, а деятельность диссидентских групп внутри коммунистических структур приняла опасные размеры. Больше всего волновали Москву украинские националисты. Многократно разбитые в боях против австрийских, польских, немецких и русских оккупантов, они тем не менее вели активную подпольную деятельность, направляющуюся из руководящего центра в Мюнхене.

Устранение Ребета и Бандеры было первоочередным заданием в борьбе Москвы с украинскими националистами. То, что поручили Сташинскому, было обыкновенным политическим убийством, но советская разведка очень постаралась, чтобы это преступление никак не связывалось с Кремлём.

Первой жертвой стал идейный интеллектуал Ребет. Этот антисоветский публицист и украинский писатель вызывал у Москвы особую ненависть. Советская разведка установила, что он работает в двух эмигрантских учреждениях в Мюнхене. По описанию, это был человек среднего роста, крепкого телосложения, с быстрой походкой; он носил очки, а на бритую голову надевал берет.

Вторая жертва Сташинского, Степан Бандера, был совершенно иным. Прозванный Хитрым лисом, он более пяти лет умудрялся ускользать от подсылаемых к нему убийц. Он был живым символом украинского сопротивления, чем-то вроде Ленина в изгнании, и безмерно докучал советскому правительству. Он железной рукой правил своей организацией, и его тактика мало чем отличалась от советской. В хаосе послевоенного Мюнхена он устроил «бункер» — так назывались убежища националистических партизан в Западной Украине, — где беженцев, утверждавших, что явились из подполья, досконально проверяли, и тех, в ком подозревали советских шпионов, уничтожали. Сташинский мало что знал о жизни Бандеры в Мюнхене, кроме того, что тот ездит в «опеле», иногда по воскресеньям посещает эмигрантскую украинскую церковь, пользуется псевдонимом Поппель и время от времени навещает любовницу.

Руководители Сташинского решили, что он исчерпал легенду Лемана, особенно в Мюнхене, где часто бывал, и подготовили для него другую легенду. В деле Ребета он фигурировал под именем Зигфрида Дрегера, который в отличие от Лемана действительно был жителем Эссена. К Бандере он пытался проникнуть как Ганс-Иоахим Будайт из Дортмунда.

Под псевдонимом Дрегер Сташинский приехал в Мюнхен и поселился в отеле вблизи одного из эмигрантских учреждений, где работал Ребет. Несколько дней он крутился в этих местах, пока не заметил из окна отеля человека, похожего на Ребета. Через несколько часов он уже преследовал его по улицам Мюнхена до редакции эмигрантской газеты «Сучасна Украина» на Карлсплац. Пытаясь установить маршруты передвижения Ребета, Сташинский несколько дней ходил за ним по пятам. Иногда это преследование становилось чересчур опасным. Как-то под вечер он зашёл в трамвай следом за Ребетом. Толпа прижала его к объекту слежки, и Богдану пришлось сойти на следующей остановке, чтобы не дать Ребету возможности запомнить его внешность. Пока Ребет был на работе, Богдан проник в его дом через незапертый чёрный ход. В конце концов он решил, что лучше всего убить Ребета в старинном кирпичном здании редакции на Карлсплац, примыкавшем к одним из трёх средневековых городских ворот.

Сташинский доложил начальству, что у него все готово. Из Москвы в Карлхорст приехал специалист, доставивший совершенно секретное орудие убийства. Этот алюминиевый цилиндр имел два сантиметра в диаметре и пятнадцать в длину и весил меньше двухсот граммов. Начинкой служил жидкий яд, герметично запаянный в пластмассовой ампуле. Яд не имел ни цвета, ни запаха. При нажатии цилиндр выстреливал тонкую струю жидкости. Перезарядить его было нельзя, после использования оружие следовало выбросить.

Для надёжности, как объяснил Сташинскому московский оружейник, струю яда следовало направить прямо в лицо жертве, чтобы она её вдохнула. Но можно целиться и на уровне груди, потому что пары поднимаются вверх. Эффективная дальность не превышала сорока сантиметров, но Сташинскому было приказано поднести цилиндр ещё ближе. Ядовитые пары при вдыхании поступали в кровь. В результате артерии, снабжающие кровью мозг, почти мгновенно закупоривались — в них откладывалось нечто вроде тромбов. Московский специалист утверждал, что смерть наступает максимум за полторы минуты и что задолго до того, как сделают вскрытие, яд полностью исчезнет из организма, не оставляя никаких следов. (Что это за яд, Сташинскому не говорили.) Ему посоветовали держать оружие завёрнутым в газету и встретить жертву, когда та будет подниматься по лестнице. Тогда ему будет удобно нацелить цилиндр в лицо жертве, выстрелить и спускаться дальше.

Считалось, что носитель цилиндра с ядом не подвергается опасности, если отвернёт голову в сторону от струи. Тем не менее Сташинскому выдали таблетки, расширяющие артерии и обеспечивающие приток крови, на случай, если он вдохнёт хотя бы ничтожное количество яда.

На следующий день Сташинский со своим непосредственным начальником и московским оружейником поехали на окраину Восточного Берлина, в лес, где к дереву была привязана собака. Сташинский присел на корточки, держа цилиндр, коллеги стали по бокам. Он выставил цилиндр в сорока сантиметрах от носа собаки и нажал спуск. Брызнула струя, и пёс мгновенно повалился на землю, не издав ни звука. Однако он ещё три минуты дергался в агонии.

В октябре Сташинский вылетел из берлинского аэропорта Темпельгоф в Мюнхен. Оружие он вёз в чемодане внутри колбасной оболочки. Ему не выдали яда на случай провала. Он мог полагаться лишь на собственную ловкость, легенду Дрегера, а в штабе ему ещё раз напомнили, что лучший выход для него — выполнить задание и как можно скорее убраться из Мюнхена. С центром он должен был связываться с помощью открыток, содержавших заранее обусловленные кодовые фразы. Он был предоставлен сам себе.

В 9:30 на третье утро после прибытия в Мюнхен Сташинский выследил свою жертву. Лев Ребет выходил из трамвая поблизости от места работы. Сташинский с завёрнутым в газету цилиндром, предохранитель которого был спущен, быстро опередил Ребета. Он стал подниматься по винтовой лестнице. На втором этаже Богдан услышал шаги внизу. Он повернулся и начал спускаться, держась правой стороны, чтобы Ребет прошёл слева. Когда Ребет был на пару ступенек ниже, Сташинский выбросил вперед правую руку и нажал спуск, выпустив струю прямо в лицо писателю. Не замедляя шаг, он продолжал спускаться. Он услышал, как Ребет упал, но не обернулся. Выйдя на улицу, он зашагал в сторону Кёгльмюльбах-канала и выбросил пустой цилиндр в воду.

Возвращаясь в отель, Сташинский снова очутился на Карлсплац. На этот раз он бросил взгляд на место событий. У дверей эмигрантской газеты уже стояли машины скорой помощи и полиции — немое подтверждение его успеха. Зайдя в отель, Зигфрид Дрегер немедленно выписался. Он направился на мюнхенский вокзал и сел в экспресс до Франкфурта-на-Майне. Во Франкфурте он переночевал в отеле «Интернациональ», после чего утренним рейсом «Бритиш Юропиэн Эйруэйз» вылетел в Берлин. В Карлхорсте он представил подробный письменный отчет. Ему сказали, что украинская эмигрантская пресса сообщила о смерти Льва Ребета «от сердечного приступа». Но Ребет ещё успел подняться на два пролета и умер на руках коллег.

Через неделю на явочной квартире КГБ в Карлхорсте был устроен банкет отчасти в его честь, отчасти по случаю годовщины Октябрьской революции. Его поздравили непосредственные начальники и похвалил не представившийся генерал. В награду ему выдали фотоаппарат «Контакс».

Сташинский тут же начал готовиться к выполнению следующего задания — выследить и убить Степана Бандеру.

Относительно лидера ОУН никакой надёжной информации не было. Узнав, что Бандера должен выступать на кладбище в Роттердаме на церемонии памяти убитого советской разведкой националистического деятеля Коновальца, Сташинский поспешил в Нидерланды, чтобы воочию увидеть свою жертву. У ворот кладбища он заметил «опель», явно принадлежавший Бандере. Во время церемонии Сташинский стоял близко к могиле. Украинские охранники не дали ему сфотографировать оратора, но позднее эмигрантские газеты подтвердили, что это был Бандера. Его лицо запечатлелось в памяти Сташинского. В начале 1959 года ему было приказано ускорить операцию.

Сташинский под именем Ганса-Иоахима Будайта четыре раза ездил в Мюнхен, выслеживая Бандеру. Сначала у него ничего не получалось, пока он не сообразил поискать псевдоним Бандеры, Поппель, в телефонном справочнике. Там значился его адрес — жилой дом на Крейтмайрштрассе, 7. Сташинский много раз пытался проникнуть в этот дом, но дверь подъезда всегда была заперта. Чёрного хода там не было. Пытаться проскочить в подъезд вслед за входящим жильцом было чересчур рискованно. Ему требовался ключ к замку. Сташинский вернулся в Москву за орудием убийства. Это был такой же цилиндр, каким он уничтожил Ребета, но двуствольный, причем стрелять можно было из одного ствола или из обоих сразу. Богдан доставил оружие из Берлина в Мюнхен, завёрнутым в вату, и поместил в трубчатую коробку. Он также привёз отмычку с пятью разными наконечниками, рассчитывая, что она позволит проникнуть в жилище Бандеры.

Сташинский испробовал все пять наконечников. Ни один из них не подошёл к замку. Один из наконечников при этом сломался и упал в замочную скважину. (Позднее его нашла там немецкая полиция, дознавшись от хозяина дома, что замок никогда не разбирали. Это стало важным подтверждением показаний Сташинского.) Сильно придавив один из уцелевших наконечников, Сташинский сумел сделать отпечаток на нём, под который русские умельцы в Карлхорсте попробовали изготовить ключи. Сташинский не мог попасть в дом, но попробовал подобраться ближе к Бандере во время его поездок. Однако ему не удавалось проникнуть в гараж при доме, когда Бандера ставил машину. Пришлось выбросить оружие в канал, предварительно выпустив содержимое в воздух.

В третий раз он прибыл в Мюнхен без орудия. Он хотел испробовать новый набор ключей к неподдающемуся замку подъезда. Одним из четырёх ключей он смог частично провернуть замок. Сташинский пошёл в соседний магазин «Вулворт», купил напильник и проточил бороздки. С новой попытки ключ сработал. Он вошёл в подъезд и на двери одной из квартир на четвёртом этаже увидел табличку «Поппель». Подробно осмотрев подъезд, в том числе новый лифт, он вернулся в Берлин. Сташинский был уверен, что соблюдает достаточную осторожность. Над замком он работал по ночам, крутя на пальце кольцо с ключами, словно он жилец этого дома.

На второй неделе октября 1959 года Сташинский в последний раз отправился в Мюнхен. С ним были новое орудие убийства, защитные таблетки и ингалятор, фальшивые документы. В час дня Сташинский увидел, как Бандера заезжает в гараж. Использовав свой ключ, Сташинский вошёл в подъезд раньше Бандеры. Он поднялся по лестнице, рассчитывая, что атлетически сложенный Бандера тоже воспользуется ей, а не сядет в лифт. Однако, услышав на верхнем этаже женские голоса, он понял, что не может задерживаться на лестнице, и начал спускаться. На площадке второго этажа он остановился и нажал кнопку лифта. Он не был уверен, где находится Бандера. В этот момент женщина сверху миновала его, подошёл лифт, а Бандера распахнул входную дверь подъезда. Сташинскому ничего не оставалось, как начать спускаться к выходу. Бандера нёс в правой руке тяжёлую сумку с продуктами. Левой он пытался вытащить ключ из кармана. Сташинский прошёл несколько шагов по вестибюлю, а Бандера, успевший вытащить ключ, придерживал для него дверь ногой. Сташинский взялся одной рукой за дверь, повернулся к Бандере и спросил по-немецки:

— Что, не работает?

Бандера посмотрел на него и ответил:

— Нет, всё в порядке.

Сташинский поднял своё оружие, завёрнутое в газету, и выстрелил из обоих стволов прямо в лицо жертве. Проходя в дверь, он успел заметить, как Бандера осел набок.

В который уже раз Богдан направился к каналу. Ключ он выбросил в канализационный люк по дороге, а оружие швырнул в воду. Затем он поспешно отбыл поездом во Франкфурт-на-Майне. Утром самолетом «Пан-Америкэн» он вылетел в Берлин.

Бандеру нашли не в вестибюле, где Сташинский напал на него, а на площадке между третьим и четвёртым этажом. Продукты, которые были у него в сумке, не рассыпались. Следствие установило, что Бандера издал громкий крик. Лицо у него было в синяках и пошло чёрными и синими пятнами. Он умер по дороге в больницу. Вскрытие показало, что он был отравлен цианистым калием. Мощное оружие не привело к мгновенной смерти Бандеры.

Вернувшись в Восточный Берлин, Сташинский встретился со своим руководством в кафе «Варшава». После отчёта ему было приказано ехать в Москву за наградой. Сташинского приняли по высшему разряду. Указом Президиума Верховного Совета СССР он был награжден орденом Красного Знамени. Формулировка была: «За выполнение важного государственного задания в исключительно трудных условиях».

В его честь был устроен обед с неимоверным количеством блюд и напитков. Сташинский купался в лучах славы. Он был счастлив. Он поднялся на вершину карьеры, которая, как обещало командование, теперь примет ещё более удачный оборот. В Москве он пройдёт переподготовку, после которой его пошлют агентом в Англию или США.

Воспользовавшись случаем, Сташинский объявил о своих личных планах: он хотел жениться на Инге Поль. Тут-то его и окатили холодным душем. Генерал, возглавлявший направление, и непосредственные начальники принялись отговаривать его. Они говорили, что эта девушка по социальному положению значительно ниже его. С ней можно состоять в связи, но брак — это просто смешно. Ему предложили откупиться несколькими тысячами марок и забыть о ней.

Сташинский был потрясён. Он ожидал если не поздравлений, то хотя бы терпимого отношения к его браку. Впервые Богдан начал сознавать, что его, способного молодого агента советской разведки, считают скорее орудием, чем живым человеком.

После празднеств, которые начались так торжественно и закончились печально, Сташинский повёл борьбу за официальное разрешение на брак. Орден ему вручал Александр Шелепин, председатель КГБ, и Сташинский поднял этот вопрос перед ним. Шелепин стал доказывать Богдану, что если ему нужна подруга, то лучше жениться на какой-нибудь советской сотруднице из тех, которые сопровождают агентов в качестве жен. Но Сташинский упорно стоял на своем. В конце концов ему позволили вернуться в Восточный Берлин, чтобы сообщить Инге Поль, что он связан с советской разведкой, — не более того — и привезти ее в Москву.

На Рождество 1959 года Сташинский рассказал Инге, что работает на советскую разведку. Он также в общих чертах объяснил, что занимается подпольной деятельностью и что Иозеф Леман — всего лишь прикрытие. Инга была поражена и расстроена. Она предложила пожениться и немедленно уйти на Запад. Сташинский категорически отказался бежать. Он сумеет всё уладить с начальством, сказал он. Наконец, она согласилась, что хотя бы для виду будет делать то, что от неё потребует разведка, чтобы помочь любимому человеку.

Это был первый поступок в карьере Сташинского, который свидетельствовал о его недоверии к своему руководству. Вскоре жизнь агента-нелегала заполнилась подозрениями и страхами. Сташинского, который путешествовал с паспортом на имя Александра Антоновича Крылова, и Инге Поль как его жену встретил в Москве сотрудник КГБ Аркадий Андреевич. Он отвёз их в гостиницу «Украина». Когда Аркадий Андреевич заспорил с работником гостиницы в забронированном номере, Богдан понял: номер прослушивается. Ему приходилось пресекать неодобрительные замечания Инге о жизни в Москве так, чтобы не было заметно, что он чего-то опасается. Попытки Аркадия Андреевича уговорить Инге жить в Москве потерпели фиаско. Она становилась все более отчуждённой и просилась домой. Наконец, 9 марта 1960 года им было сказано, что они могут поехать в Восточный Берлин оформить брак, но должны вернуться как можно скорее, чтобы Богдан мог приступить к переподготовке. КГБ пришлось ломать голову, что делать со своим лучшим политическим киллером. Он только что получил орден и считался особо ценным агентом. Его нельзя было просто освободить и отпустить в гражданскую жизнь. В конце концов начальство разрешило Сташинскому жениться на Инге Поль, надеясь, что та, как верная жена, поедет за мужем в Россию.

23 марта Инге Поль и Сташинский (под именем Иозефа Лемана) оформили брак в Восточном Берлине. В мае супруги вернулись в Москву и стали жить в однокомнатной квартире, принадлежащей КГБ. Сташинский проходил переподготовку. Из-за его брака планы послать Богдана в англоязычную страну были отложены. Его усиленно обучали западногерманским обычаям, манерам и произношению.

Хотя Инге и ходила с мужем на уроки немецкого, она решительно отвергла все попытки привлечь её к полноценной разведывательной работе. Её поведение делалось всё более опасным. Она открыто и недвусмысленно призывала Сташинского порвать с КГБ и уйти на Запад. Его собственные отношения с родным ведомством делались всё более натянутыми. Он узнал, что его корреспонденция перехватывается, а их крохотная квартирка оборудована микрофонами. Разозлившись, Сташинский пожаловался своему руководителю, который объяснил, что это ошибка, просто квартиру раньше использовали для других целей. Но вскоре после этого подготовка Сташинского была прекращена. Ему объяснили, что преподаватель выехал в командировку и что вскоре уроки немецкого языка возобновятся. Но и политические занятия с ним не проводились. Сташинскому было приказано ждать.

В сентябре 1960 года Богдан доложил руководству, что его жена беременна. Начальники предложили сделать аборт. Сташинский утверждает, что именно это обстоятельство наряду с прослушиванием квартиры, перехватом почты и пренебрежением к его личной жизни убедило его: он стал простым орудием — к тому же ненужным. Инге, придя в бешенство от предложения сделать аборт, то и дело повторяла: Москве мы как люди не нужны. Наконец, 3 декабря 1960 года Сташинского вызвали на собеседование с генералом КГБ Владимиром Яковлевичем.

Это был старый, закалённый чекист. Без всяких предисловий он объяснил Сташинскому, что тот должен жить в Москве. Ему не будет разрешён выезд из России в течение по крайней мере семи лет. Он не сможет бывать даже в Восточном Берлине, хотя его жена сможет отправиться туда, когда захочет. Владимир Яковлевич сообщил, что из источников в американской и западногерманской разведках известно о следствии, проводимом в связи со смертью Ребета и Бандеры. Сташинский засветился. (Американская разведка отрицает, что такое следствие велось.) КГБ не выгоняет его на улицу, пояснил генерал. В ознаменование прошлых заслуг он будет получать прежний оклад (2 500 рублей), пока не найдет работу.

Сташинский с женой оказались в очень трудном положении.

Если есть на свете что-то более опасное, чем работа советского шпиона, то это роль отставного шпиона. Сташинским отныне придется бдительно следить, чтобы их не убили исподтишка. Смотреть, что ешь, куда идёшь, в какой транспорт садишься. Они начали вынашивать планы бегства на Запад. Решили, что Инге вернётся в Берлин, чтобы их ребенок родился восточногерманским гражданином. Они разработали кодовые фразы для открыток: например, «побывала у портнихи» будет означать, что Инге связалась с американской разведкой в Западном Берлине и они обещали помочь. В январе 1961 года Инге получила разрешение вернуться домой. Между тем Сташинский при помощи КГБ записался на курсы при институте иностранных языков. КГБ вдруг сменил гнев на милость, начал заботиться о Сташинском и даже намекал, что ему могут дать какие-то задания. Сташинский подозревал, что они пытаются успокоить его и вернуть его жену в Москву.

В Восточном Берлине наивные попытки Инге помочь мужу выехать из Москвы оказались напрасными. В начале августа она уже собралась возвращаться в Россию с новорождённым сыном, которого Сташинский ещё не видел. За день до отъезда она оставила ребёнка у соседки. Когда мальчика кормили, он захлебнулся насмерть. Охваченная горем мать известила супруга.

Сташинский подал ходатайство через своего нового начальника, Юрия Николаевича Александрова, о выезде в Берлин, чтобы помочь жене. Сначала его просьбу отклонили, но затем КГБ, опасаясь, что жена Сташинского в отчаянии что-нибудь выкинет, дал разрешение. В сопровождении Александрова Сташинского доставили в Берлин на военно-транспортном самолёте. По приезде Сташинский получил значительную свободу, хотя обязан был регулярно отмечаться у своего руководителя и ночевать вместе с женой на объекте КГБ в Карлхорсте, а не в её доме.

Сташинский усиленно готовился к бегству. Он знал, что КГБ подозревает о его планах и сразу после похорон ребёнка вернёт в Москву. Знал, что за ним установлена плотная слежка пеших и моторизованных агентов. Следовало попытаться бежать до похорон. Будучи опытным разведчиком, он вынашивал различные планы, как избавиться от слежки. В субботу 12 августа машина КГБ привезла Сташинского с женой в дом её отца в Дальгове, чтобы завершить приготовления к завтрашним похоронам. Полдня они провели там, несколько раз ненадолго выходя в дом Инге и в универмаг, чтобы заказать цветы и сделать кое-какие покупки.

В четыре часа дня Сташинский, его жена и её пятнадцатилетний брат Фриц выскользнули через чёрный ход дома Инге. Через заросшие кустарником дворы они незамеченными пробрались в центр Дальгова. Оттуда они прошли пять километров пешком до города Фалькензее. Появившись там около шести вечера, они взяли такси до Фридрихштрассе в Восточном Берлине. Пересечь границу между Восточной Германией и Восточным Берлином не стоило никакого труда: Сташинский просто показал документы на имя Лемана, и такси пропустили через КПП. Сорок пять минут спустя они достигли пункта назначения и отпустили такси. Фрицу Полю расхотелось идти с ними на Запад; Сташинский дал ему триста марок — почти все, что у него было, — на оплату похорон и отослал домой.

Убедившись в отсутствии слежки, Сташинский и Инге остановили другое такси и подъехали к станции надземной железной дороги. Им везло. Хотя восточногерманская полиция проверяла документы у пассажиров поездов, шедших в западный сектор, до их вагона проверка не дошла. Около восьми вечера они спокойно сошли с поезда в Гезундбруннене — первой остановке в Западном Берлине. На такси они приехали к тете Инге, а потом попросили отвезти их в полицию. Когда Богдан и Инге Сташинские входили в помещение участка, в Берлине наступила ночь, в течение которой он оказался разделённым стеной.

Автор Семён Извеков

Источник

Наша справка о дальнейшей судьбе Сташинского и жизни после предательства

Сташинского самолётом эвакуировали из Западного Берлина во Франкфурт, где до конца месяца его допрашивало ЦРУ. То, что Сташинский предъявил документы на несколько разных личностей, а его показания об убийствах Ребета и Бандеры противоречили материалам проведённых расследований и агентурной информации (в частности, переданной перебежавшим в январе 1961 года сотрудником польских спецслужб Михалом Голеневским), заставило ЦРУ отнестись к его словам с недоверием. 1 сентября американцы, не посчитавшие Сташинского ценным информатором, передали его западногерманской уголовной полиции.

В ходе «разбора» побега Сташинского ряд сотрудников КГБ был отозван из ГДР, куратор перебежчика Александров и один из руководителей берлинской резидентуры Александр Святогоров были не только уволены из органов госбезопасности, но и подвергались уголовному преследованию.

Судебный процесс в ФРГ

В течение сентября 1961 года расследование Федерального ведомства уголовной полиции подтвердило детальнейшие показания Сташинского об обстоятельствах его поездок в ФРГ и убийств Ребета и Бандеры (например, проверяя его слова, полицейские нашли в замке подъезда на Крайтмайрштрассе обломок отмычки, оставшийся там при одной из неудачных попыток агента проникнуть внутрь). КГБ, вероятно, было осведомлено о показаниях перебежчика и ходе расследования благодаря завербованному высокопоставленному сотруднику контрразведки Хайнцу Фельфе.

Играя на опережение, в октябре 1961 года КГБ и Штази организовали пресс-конференцию, на которой выступил якобы агент Федеральной разведывательной службы Германии, признававшийся в том, что убийство Бандеры организовали немецкие спецслужбы.

В дальнейшем кампании дезинформации возлагали вину за убийство на украинских националистов и реанимировали версию о причастности Оберлендера. Фельфе незадолго до этого был разоблачён Голеневским, и перехваченные сообщения кураторов ему о пресс-конференциях об убийстве Бандеры дали формальные основания для ареста Фельфе 6 ноября 1961 года.

17 ноября Генеральная прокуратура Германии обнародовала сообщение о показаниях Сташинского и о предъявленном ему обвинении.

Официальное обвинение КГБ в убийстве лидеров украинской эмиграции дало толчок общественной кампании: украинская диаспора в следующие недели организовала больше сотни акций протеста в Западной Европе и США, а глава Украинского конгрессового комитета Америки Лев Добрянски, в 1959 году ставший одним из авторов текста закона о «порабощённых народах», в январе 1962 года выступил перед обеими палатами Конгресса с призывом поддержать движение за независимость угнетённых народов и в первую очередь украинцев.

В конце апреля правоконсервативный еженедельник Christ und Welt опубликовал пересказ обвинительного заключения. 7 сентября 1962 года в американском журнале Life вышла подробная статья Джона Стила, возглавлявшего вашингтонскую редакцию новостной службы Time Inc. «Наёмный убийца разоружён любовью: история советского шпиона, бежавшего на Запад» (Assassin Disarmed by Love: The Case of a Soviet Spy Who Defected to the West). Это было самое подробное на тот момент изложение истории Сташинского, которое, вероятно, основывалось на материалах, полученных ЦРУ от немецких спецслужб и, в свою очередь, предоставленных Стилу; оттенок сенсационности добавлялся подчёркиванием того, что одним из мотивов побега была любовь к Инге.

В феврале — марте 1962 года Сташинский прошёл судебную психиатрическую экспертизу в университетской клинике Гейдельбергского университета. Дело подлежало рассмотрению в Федеральном верховном суде в Карлсруэ, и начало слушаний ожидалось в мае, но суд вернул дело следователям. Процесс открылся 8 октября 1962 года. Председательствовал Генрих Ягуш, Сташинского защищал адвокат Гельмут Зайдель. Для дочери Степана Бандеры Натальи, участвовавшей в процессе как потерпевшая, ОУН сумела обеспечить трёх представителей — баварского адвоката и консервативного политика Ханса Нойвирта, известного антикоммунистическими взглядами экс-конгрессмена Чарльза Керстена и эмигрировавшего в США правоведа Ярослава Падоха, лично знавшего Бандеру. Родственников Ребета, имевших куда меньшие возможности, представлял мюнхенский адвокат Адольф Мир. Инге Поль, под вымышленным именем жившая в Штутгарте, посещала мужа в тюрьме, но не присутствовала на заседаниях.

Биограф Сташинского Сергей Плохий характеризует его показания на суде как неискренние, а то и лживые. Так, рассказывая о своей вербовке, Сташинский старался описать себя равнодушным к идеям украинского национализма, который согласился на сотрудничество, чтобы уберечь родственников, хотя в реальности МГБ имело достаточно материалов на самого Богдана. Комментируя показания обвиняемого об убийстве Ребета, Ягуш сказал ему: «Есть разные люди, идущие на сотрудничество с КГБ. Кто-то из них даже делает это с радостью. Вы, герр Сташински, относитесь к этой категории». В то же время собственные показания Сташинского оставались по сути единственным подтверждениям того, что именно он убил Ребета и Бандеру. В частности, вызванная в суд соседка Бандеры, с которой убийца столкнулся в подъезде, не смогла его опознать, а ни один из трёх выброшенных в Кёгльмюльбах пистолетов не нашли (вероятно, они затерялись в мусоре во время ежегодных очисток ручья).

Часть показаний Сташинского стала сенсацией. Так, он прямо подтвердил, что убийство Бандеры было санкционировано высшим руководством страны. По его словам, он убедился в этом, когда получил орден из рук Шелепина, в то время председателя КГБ, а в 1962 году — уже секретаря ЦК КПСС. Согласно рассекреченным советским документам, в мае 1959 года на необходимость устранения Бандеры намекал, выступая на Всесоюзном совещании работников КГБ, секретарь ЦК Алексей Кириченко. Также Сташинский упоминал, что получал задание найти в Мюнхене квартиру Ярослава Стецько (одного из руководителей ОУН и создателя Антибольшевистского блока народов), что могло указывать на то, что он намечен следующей жертвой. Отвечая на вопрос своего адвоката Зайделя, Сташинский заявил, что во время жизни в Москве с Инге Поль он пережил духовное перерождение и осознал, что должен загладить свою вину в убийствах.

В прениях прокурор Альбин Кун запросил для Сташинского по пожизненному сроку за каждое убийство и три года за шпионаж. Нойвирт и Наталья Бандера поддержали его. Позиция семьи Ребетов состояла в том, что Сташинский в чём-то сам был жертвой советской системы и заслуживал мягкого приговора при условии осуждения правительства, которое отдало преступный приказ.

Адвокат Зайдель предложил правовую конструкцию, согласно которой Сташинский совершил преступления вследствие многолетней идеологической обработки и страха за свою жизнь, поэтому его можно назвать только соучастником преступления, исполнители которого — высшие руководители КГБ и советского государства. Подсудимый в последнем слове признал вину и просил суд проявить милосердие.

19 октября 1962 года Ягуш огласил приговор, в котором по ключевым вопросам согласился с позицией защиты: Сташинский был признан виновным в двух убийствах (нем. Mord, статья 211 Уголовного кодекса Германии) и одном эпизоде изменнических сношений (нем. verräterischer Beziehungen, статья 100), но ему были назначены только по шесть лет за каждое убийство и один год — за изменнические сношения, всего, с частичным сложением наказаний — восемь лет заключения.

Судья заключил, что хотя Сташинский совершил оба убийства лично, настоящими исполнителями (нем. Täter) должны быть признаны те, кто отвечал за выбор жертв и планирование других аспектов преступления, а участие самого агента, возможно, не желавшего наступления преступных результатов, квалифицируется как пособничество (нем. Beihilfe), что даёт основания для смягчения наказания в соответствии со ст. 49 Уголовного кодекса.

Приговор был воспринят немецкой прессой как скандальный и продиктованный политическими мотивами. Использованная правовая конструкция представляла собой пересмотр подхода Нюрнбергского процесса к ответственности за исполнение преступных приказов и точно так же могла быть применена на продолжавшихся процессах над бывшими нацистами. Обвинение советского руководства в отдаче приказов Сташинскому не получило видимого внешнеполитического продолжения: через полгода после вынесения приговора, 23 апреля 1963 года правительство Аденауэра формально направило ноту протеста в посольство СССР, но этим и ограничилось.

Сташинский отбывал наказание предположительно в тюрьме в городе Ландсберг-ам-Лех (Бавария). В апреле 1964 года его доставляли в Карлсруэ для встречи с американским сенатором Томасом Доддом, готовившим доклад о советской практике политических убийств за границей. В июне 1964 года Инге Поль оформила развод, затем её следы теряются. В марте 1965 года федеральный президент Генрих Любке отклонил поданное адвокатом прошение о помиловании.

В феврале 1969 года министерство юстиции сообщило, что более чем за два года до того Сташинский вышел из тюрьмы досрочно (он отбыл две трети срока) и покинул Германию. В статье Stern от 23 февраля 1969 года уточнялось, что немецкие власти 31 декабря 1966 года передали Сташинского сотрудникам ЦРУ. Его дальнейшая судьба, как и то, был ли он затем вывезен в США или третью страну, неизвестны.

В 1971 году отставной глава Федеральной разведывательной службы Рейнхард Гелен выпустил мемуары, в которых подтвердил, что Сташинский «живёт сейчас как свободный человек где-то в свободном мире, который он выбрал 12 августа 1961 года».

В марте 1984 года в южноафриканской газете Cape Times отставной руководитель секретного подразделения Бюро государственной безопасности Южноафриканской республики Майк Гельденхёйс сообщил, что в 1968 году Сташинский прибыл в ЮАР. Ему изменили внешность, его новая работа, как намекал Гельденхёйс, была связана со спецслужбами, и он женился вновь на местной девушке. Выбор ЮАР объяснялся тем, что страна не имела дипломатических отношений с СССР, что сильно осложняло работу советской агентуры и возможное убийство перебежчика, а о новом имени Сташинского, по словам ветерана, знали только Балтазар Форстер (в 1968 году премьер-министр, а впоследствии президент ЮАР), глава Бюро Хендрик ван ден Берг и сам Гельденхёйс.

По данным историка советских органов государственной безопасности Бориса Володарского, операция по вывозу Сташинского в Южную Африку была совмещена с доставкой из ЮАР в ФРГ для обмена разоблачённого советского разведчика Юрия Логинова. Плохий предполагает, что навыки Сташинского могли быть востребованы властями ЮАР при подготовке элитных подразделений, участвовавших в антипартизанских операциях войны в Южной Родезии и впоследствии ставших основой сил специального назначения ЮАР. Российские исследователи утверждают, что Сташинский живёт в США